– Хороший вопрос, сын, – отец провёл пятернёй по волосам. – Думаешь, она может быть в шоке?
– Ой! – Гилви прижала ладошку к губам. – Ой, мама… Я так не могу. Страшно, Рус… Чёрт побери эту броню, даже на шее у тебя не повиснуть, от страха не пореветь…
Вечерело. Тьма быстро катилась с востока, на небе высыпали знакомые с детства звёзды. Мы выбрались на пустынный пляж, когда уже совсем стемнело.
А потом она вдруг оказалась совсем рядом, держать её биоморфа стало совершенно невозможно – как невозможно удержать груз весом в тонну.
Гилви Паттерс действительно доложила Валленштейну свои «соображения». И бедную Катарину Пояркович арестовали. С мутной формулировкой «до выяснения всех обстоятельств утечки информации». Правда, Валленштейна это явно не устроило. Он что-то недоговаривал, и я сильно подозревал, что его слова о том, что dame шарфюрер вне всяких подозрений, были предназначены исключительно для слуха вышеупомянутой шарфюрера.
– Собрала отстающих, господин лейтенант, – доложила она мне, словно вышестоящему. – Поддавшиеся временному ослаблению мотивационных комплексов, господин лейтенант, все, как один, горят рвением кровью искупить свою вину перед Рейхом…