– О чём тут догадываться? Она и про себя-то ничего не знала. Агент Салим выжил под Тучей? Счастливая случайность, не более. Её надлежит использовать, а не ломать голову над причинами. Победа казалась совсем уже близкой, а тут…
– Сейчас осьминоги нам устроят… – проговорил я, проглотив циничное окончание фразы: «с печёными танковыми экипажами на закуску».
– Можно придумать тысячи объяснений, Юра. Первое, к примеру: понимает, что этот дом хорошо укреплён и штурм обойдётся ей в копеечку. Не то, чтобы Даша так сильно озаботилась бы сохранением жизней своих ребят, но класть их без счёта тоже непрактично. А в непрактичности её никак не заподозришь. Второе – штурм загородной усадьбы известного депутата, первого заместителя председателя бюджетного комитета Думы наделает шуму. А поскольку по периметру расставлены видеокамеры… и наша Даша это знает – то зачем рисковать?
Знаменитая террористка застыла на узкой лежанке, привязанная широкими ремнями, устремив глаза в низкий стальной потолок. Она сильно изменилась со времени нашей последней встречи. Глаза запали, щёки ввалились, лицо сделалось землисто-серым; бледные, бескровные губы и почерневшие зубы довершали картину. Казалось, что Дариана очень тяжело, если не смертельно, больна.
– Не волнуйся, – посулил папа. – Расселить можно в домах, конфискованных у «национал-предателей». То есть, например, у нас. В пустующих санаториях и гостиницах. Ну и, разумеется, развернуть новое строительство. Это у них тоже запланировано. Перебрасывается масса тяжёлой техники. Это чертовски дорого – таскать грейдеры, скреперы и экскаваторы через подпространство, – но наша Даша, похоже, решила не считаться с расходами. Или она задавит Новый Крым – или конец всей её Федерации.
С машин сгружали «шанцевый инструмент», в просторечии – лопаты; на обочине росла пирамида патронных ящиков. Наша «взводная» куда-то исчезла; хотелось верить – за картами (на портативные навигационные системы, понятное дело, рассчитывать не приходилось). Мы оказались в глуши, без малейшего понятия, что же предстоит сделать, кроме лишь сакраментального «стоять насмерть».