– Там сейчас никого, но бережёного Бог бережёт.
– К сожалению, – сухо отозвался Валленштейн, – эта часть твоего сообщения была признана совершенно недостоверной.
Невольно я вспомнил Гилви, выжившую на Омеге-восемь под атакующей Тучей, единственную, кто уцелел в обречённом бункере. А что, если и она тоже…
Это было кошмарно. Я видел всю жизнь Дарианы Дарк, начиная от самого первого мига, когда яйцеклетка была оплодотворена, а потом – слита со ждущим биоморфом. Лавина воспоминаний, большая часть которых, я уверен, была забыта самой Дарианой, воспитание в странной, большой семье, где все дети были тихие, послушные, какие-то неживые, и вдобавок – один за другим умирали от непонятных хворей; впрочем, это никого из родителей не заботило. Место умерших занимали новые.
– Едва ли смогу оказаться чем-то полезен: никогда не занимался криптографией.
– Не совсем один. Но у нас были определённые… тактические наработки, так сказать.