Вот и страдает теперь, едва не превратившись в живой скелет и выпрашивая копеечную тушенку. С мешком сокровищ, за которые владельцы тушенки прикончат его, не задумываясь, едва прознают. Заполучить добра на десятки тысяч, слегка потеряв в человечности, — смехотворно низкая цена.
Дорога здесь сужалась до двух полос, сильно виляла, к обочинам с обеих сторон подступали густые заросли. Вот оттуда они и начали выскакивать. Машинам приходилось держаться одна за другой, подвижный пикап не мог маневрировать, прилично отъезжая в стороны, откуда его пулемет способен угощать тварей и впереди, и позади. Нарастить скорость не позволяли частые изгибы шоссе, и они же принуждали двигаться гуськом.
Толстый видеть ничего не мог, но шум расслышал и сделал правильные выводы. Завязав со сливом горючки, припал к асфальту и вбил очередь под днище машины. Благо просвет там приличный, и только колесо прикрывало тушу упавшей твари. Против пуль оно не очень-то спасает, а топтун — не слишком бронированная образина, винтовочный калибр шьет ее прекрасно, разве что в паре мест могут возникнуть сложности.
— Ты там быстрее шевелись, хватит докладывать о каждом прыще на твоей заднице. Мы так до утра проваландаемся, темнеет уже.
Читер, постанывая от нестерпимой боли, выдернул припрятанную на предплечье стальную заточку, с яростным криком приподнялся на локте, вонзил незамысловатое оружие Киске в живот по самую рукоять.
Читер вскинул винтовку, выстрелил, без суеты передернул затвор, выстрелил еще раз, вновь поработал затвором.