— Лошадь заходит в бар. Подходит к бармену, и говорит, а налей-ка мне квасу! Бармен в шоке смотрит на нее и говорит: «Ты что шутишь?», а лошадь отвечает: «Если бы я шутила, то сказала бы что — лошадь заходит в бар, подходит к бармену и говорит, а налей-ка мне квасу, а бармен отвечает: «Ты что шутишь?» а та говорит, что лошадь заходит в бар…
— А пока — лучше возьми отпуск. Ты хороший игрок. Но сейчас мне в рейде нужны те, кто хочет играть, а не просто привык. Понимаешь?
— Егор! Мне кажется вы сходите с ума. Я переживаю за вас. Ситуация очень серьезная, нам хватает переживаний и кроме ребусов вашего поведения.
— Я его не понимаю, — устало признался Харальд. Олаф утешающе хлопнул его по плечу.
Дротт склонил голову на бок. Водянистые глаза смотрели равнодушно.
Одежда сменилась по двойному удару пальцем на выбранный доспех. На плечах появилась приятная тяжесть, ветер перестал быть столь пронизывающим. И ноги, божечки-кошечки, попали в личный ножиный рай. Или ножий? Короче — в нирвану нижних конечностей.