А Хемингуэй получил из редакции задание перебираться в Монреаль и получать аккредитацию на начинающийся там "Международный судебный процесс над военными преступниками", который в отличие от "Нюрнбергского" решили сделать открытым для прессы и даже транслировать по телевидению.
— Вы уверены, что будет вторжение? Именно армии? Может быть, вы знаете где и когда?
— Да, товарищи, снова на пороге война, и даже если нам удастся избежать прямой войны в Корее, обойдясь "испанским" вариантом с добровольцами, то мы неминуемо сцепимся где-то в другом месте, поэтому нам следует сразу проявить должную решительность. Наше миролюбие не должно принимать характер постоянных уступок.
Распалившейся "духом Олешева" Риджуэй встал и, казалось, готов был запустить в голову Макартура тем, что подвернется под руку, но сэр Грининг мягко потянул его за локоть, призывая присесть и не нагнетать обстановку. Дуглас Макартур, "Бешеный Дуг", слушал своего бывшего подчиненного хоть и с каменным лицом, но постепенно наливаясь кровью. Повисшую паузу попытался разрядить директор ЦРУ Аллен Даллес, обратившийся к присутствующему за переговорным столом министру Государственной Безопасности Советского Союза и Республики Аляска, Павлу Анатольевичу Судоплатову.
Сделав первый глоток, Хемингуэй блаженно зажмурился. В последний раз ему удалось выпить еще в Гуантанамо, да и то дурацкую "Кубу-либре" — коктейль, придуманный американцем для американцев, а они — ни в напитках, ни в еде никогда ничего не понимали и, наверное, уже не поймут. Эрнст Хемингуэй поймал себя на мысли, что думает про американцев "они" и усмехнулся.