Стараясь идти быстро, но при этом не теряя благообразия, я подошел к группе чиновников. От меня шарахнулись как от прокаженного. Ну что ты будешь делать?! Еще не знают, что случилось, но уже на всякий случай боятся подхватить от меня заразу начальственной немилости.
— Игнат Дормидонтович, нам к служебному мобилю, — указал он на скромный паромобиль, стоявший третьим в кортеже из девяти единиц транспортных средств.
Ну что же, пусть порадуется. Вообще-то я планировал отпустить его до конца бала, но раз такое дело, пусть дожидается с остальными. Только не уверен, что его там примут радушно, но это сугубо его интимные проблемы.
Точно не знаю, сколько я «отсутствовал», но явно недолго, потому что очнулся во время транспортировки. Осталось надеяться, что везли меня не очень далеко, хотя какая разница — явно направлялись не на очередную пирушку и встречать меня там будут не пряниками. Было такое ощущение, что в добавок к веревкам меня еще и замотали в какую-то циновку. Но хуже всего то, что я по-прежнему был голым, а это, знаете ли, напрягает.
Один из стражников утробно зарычал. Причем придраться к неуставному поведению невозможно — зубов он не скалил и трансформации не проводил, а рык шел где-то на инфразвуковых частотах, но по моей коже пробежался морозец.
Мои слова были революционными для сословного общества, в котором община была важнейшим элементом, но именно это нужно было услышать Евсею. Не то чтобы он сразу все осознал и принял, но больше не ярился и ушел к своему Орлику в задумчивом состоянии.