Внизу меня встретил Леонард, свирепо зыркающий на замершего матроса.
Мы еще поговорили о странностях растительного мира Топи, а затем по улице примчалась коляска с Евсеем и Когтем. Я решил не мучить извозчика и сразу сунул ему пятерку. Затем погрузил в транспорт доктора со слабо сопротивляющимися пациентами и клятвенно пообещал Яну Нигульсовичу охранять эту мерзость до его возвращения.
Характерник — это, конечно, не армейский сапог, но чтить писаные и неписаные правила он обязан. Уже одно то, что сидит за столом и ждет меня, а не пластает оборотня на тонкие ломти, говорит в пользу этой версии.
— Виктор Игоревич, поверьте, я воспринимаю сложившуюся ситуацию как чудовищное и прискорбное недоразумение. И по-прежнему отношусь к вам и к Елизавете Викторовне с глубочайшим почтением.
Только я не уверен, что у самого посла не возникли кое-какие вопросы к слишком мутному видоку.
— Вы правы. Предписание есть, — ответил капитан и опять переглянулся с худым боцманом.