Наложницы завизжали, да так, что завибрировали стены. Свита Ихея закудахтала как растревоженный курятник, но все это я воспринимал каким-то фоном, потому что окружающий мир отрезала от меня некая невидимая стена. Во вселенной осталось лишь обезглавленное тело и набухавший кровью рисунок на персидском ковре. Хорошо, что я не видел головы с красивым, но уже мертвым лицом.
Ага, особенно в плане сексуального просвещения. Бывало у меня по-всякому. Я знал, что такое смесь страсти и нежности, — как с дожидавшейся меня в Топинске Глашей. Испытывал и чистую, словно медицинский спирт, не замутненную примесями страсть Жаннет. С ведьмой Эммой я познал, что такое смесь страсти и злости, а Дарья показала всю степень накала смешавшихся со страстью страха и боли.
— Вот с Когтем мне и нужна помощь. Пропал он.
— Игнат Дормидонтович, надеюсь, этот прискорбный инцидент не заставит вас сразу покинуть наш праздник. — Взяв меня под локоток, как добрый дядюшка, судья увлек меня к двери.
— Знаю. На город только один видок, да и в наших огородах вы успели покопаться, а кое-кому и шерсть подпалить да шкуру попортить. Токмо мы не в претензии — за дело шатуны пострадали. Да и ваш цепной волчок всем известен.
Дернув пару раз ручку двери, я равнодушно пожал плечами, выпустил Лео из чемодана и лег спать. Последние дни выдались очень беспокойными и скупыми на сон, так что уснул я очень быстро.