Кончилась эта история, как рассказывают, следующим образом. Когда в Тероне правил уже Равур Второй, а в Аркае на троне сидел прославившийся своей жестокостью и любвеобильностью Адарх Синебородый, ларинийский герцог Лагир, которому едва исполнилось сорок, внезапно заболел и скончался прежде, чем придворные медики смогли поставить диагноз. Детей у герцога, так уж вышло, не было, братьев тоже — как родных, так и не очень. Неизвестно, была ли смерть герцога печальной случайностью, но если бы герцог не задумывался никогда над выбором возможного преемника, трон занял бы глава дворянского рода, старшего за герцогским, а им в этот раз был маркиз Арбих, известный своими проаркайскими взглядами. Но маркизу не обломилось, больше того — вскоре ему пришлось бежать на север, откуда он так и не вернулся. Ведь Лагир оставил трон своей жене, а герцогиня Кириана, несмотря на молодость — ей едва минуло двадцать четыре года — оказалась гораздо решительнее своего покойного мужа. Неизвестно, имела ли она какие-либо доказательства того, что Лагира убили и что это сделали именно сепаратисты, поскольку никаких официальных заявлений она так и не сделала. Она даже не разорвала отношений с Аркаем, памятуя про то, сколько торговля с Севером приносит казне, но вожаки и особо рьяные члены аркайской партии получили от тайной службы Её Высочества предложение немедленно покинуть пределы герцогства. Тех, кто счел возможным от этого предложения отказаться, больше никто не видел — ни в Ларинье, ни в Аркае, ни в Аларии. По слухам, их арестовали и казнили, но это были лишь слухи, которые довольно быстро пошли на убыль — поскольку тех, кого ловили за их распространением, вешали вполне публично. Не имея доказательств физического устранения своих агентов, Адарх не решился на вторжение.