— Простить! Тебя простить! Странно! — говорит. Она все еще плакала, и вдруг мне стало как-то жалко, что я ее обидел.
— Ладно. Ну, беги, а то пропустишь круг. И лошадь твою займут.
— Какой ты милый! — говорит. Но сразу было видно, что ей хочется переменить разговор.
— Вы сами не из Нью-Йорка! — говорю. Больше я ничего не мог придумать.
— Перестань, — говорит он, — ради бога, сядь спокойно и перестань трепаться.
— Эй, погодите, а она хорошенькая? — спрашиваю. — Мне старухи не надо.