— Нет, не сказали, мама говорила — очень поздно. Папа взял машину, чтобы не спешить на поезд. А у нас в машине радио! Только мама говорит, что нельзя включать, когда большое движение.
Она подошла ко мне и так странно посмотрела, будто не верила.
— Но тебе, разумеется, известно, что он чрезвычайно озабочен твоей судьбой?
— А как ваша пьеса? — спрашиваю. — Забыл название!
Он обернулся и посмотрел на меня, как будто я ненормальный.
Мне ничего не оставалось делать, как только уйти — я ей сказал, что у меня свидание. Даже нельзя было остаться послушать, как Эрни играет что-то более или менее пристойное. Но не сидеть же мне с этой Лилиан Симмонс и с ее моряком — скука смертная! Я и ушел. Но я ужасно злился, когда брал пальто. Вечно люди тебе все портят.