Дома меня ждала одежда для маскарада. Черная рубашка, черный галстук, черный альбатросовский неджинсовый костюм, черные носки, выпрошенные у отчима черные лаковые полуботинки и черная шляпа-федора. У мамы вытребованы длинные, до локтя, черные шёлковые перчатки и… внимание! самый главный атрибут! Черный чулок. Он обрезан, зашит и будет надет на голову. На шее край заправится за воротник рубашки. Чтобы не был виден шов на темени, я и взял шляпу. Название костюма – Тень. Не знаю, как его примут, но меня подкупила простота изготовления. Самое сложное было уговорить маму пожертвовать чулок, но, к счастью, у неё был один, на втором из пары фатально поехала стрелка.
Про медаль настоятельно рекомендовали никому не рассказывать до Москвы. Однако директору школы необходимо быть в курсе. Ему придется писать мне характеристику. Родителям лучше показать медаль только после отъезда из поселка. Впрочем, могу решать сам, голова на плечах имеется, понимать должен.
А на следующий день в столовке тетя Даша подсела и стала задумчиво подкашливать. Это мы уже проходили, сейчас что-нибудь просить будет.
Мне одно непонятно. Илья Иванович помог отчиму, спасибо, товарищ капитан. Значит, я теперь должен. А долгов я так очень не люблю, особенно столь серьезных. И как мне теперь с кагэбэшником рассчитаться? Ведь он попросить о чем-то может, тогда и не откажешь. Главное, мне в ответку дать ему нечего. Записную книжку Чалдона светить очень неправильно. Мое золото вообще трогать нельзя. Дядя Витя перед уходом про Захарова и Кузьмича рассказал, на самый крайний случай такая информация сгодится. Но те мне ничего плохого не сделали, не за что их наказывать.
Обычно мореманы привозили из поездки брюки-джинсы и, едва успев сойти на берег, продавали рублей за восемьдесят – сто. Перекупщик в портовом городе толкал их начиная от ста двадцати. На материке цена поднималась от ста восьмидесяти и до предела совести продавца. Предложенный мне набор был куплен из первых рук, но всё едино стоил не меньше трехсот, а то и пятисот рублей.