После знакомства мы, не задерживаясь, поехали смотреть на мои будущие владения. Минское шоссе. Проехав меньше тридцати километров от Москвы, за станцией «Переделкино» машина свернула на узкую неприметную дорогу.
Почти сразу один из недавно приехавших стал удивленно разглядывать покупную удочку. У него рыбина оборвала леску и ушла вместе с крючком и особо дорогой блесной. Кто-то сунул ему резервную дёргалку, а минут через двадцать сосед поймал ушедшую рыбину и вернул блесну.
Первая половина декабря какая-то сумасшедшая. Время идет под лозунгом «ни дня без приключений». Сначала облава на волков, потом Калина застрелился. Затем у Семенюка золото нашли, камералку по новой трясти начали, а Юрку с матерью во избежание из поселка увезли. Комиссия еще работает, но уже без особого энтузиазма. Виновным назначили Семенюка, всё едино он сядет, на него любые грехи спихнуть можно. Отчим прошел по краешку, однако даже выговора не получил.
Если в нем что-то спрятано, то очень маленькое, между основной стенкой и (возможно) еще одной, фальшивой. Зазор между ними может быть миллиметр, много два. Что туда положишь? Воображение голосит – мелкие бриллианты с царских орденов, которые звезды! Здравый смысл возражает – такой объем проще себе засунуть в… э… проглотить. Там фотопленка.
В четверг позвонили, на пятницу родителей вызвали в район. Они недоумевали, кому там понадобились. У мамы последний день каникул, необходимо доделать много дел. Папе, как обычно, надо на работу. Но их начальству позвонили, те, конечно, возражать не стали.
Бутылки я, однако, прибрал. Пацанов, что ли, не знаю? Им дай глоток, они заведутся, сгоняют в магаз и будут квасить, пока не упадут. А я потом виноват буду, что всех напоил. На фиг, на фиг! Сказано – нельзя, значит, нельзя.