- Утку подсовывать, - кивает. - Думаешь не смогу? - возмущенно смотрит на меня.
- Я тоже слышал об этой версии, - подтверждает мои слова учитель. - Неужели у тебя еще есть неизвестные факты? - спрашивает удивленно, заметив, что продолжаю стоять.
Еще некоторое время болтаем, возбужденные неспокойной ночью и засыпаем лишь под утро.
- Сам не знаю. Написал песню о блокаде и передал Романову. Попутно помог задержать преступника, которого милиция не могла поймать долгие годы. Пока находился в комсомольском лагере на мою родину приезжали двое мужчин и расспрашивали обо мне. После этого родителям выделили вне очереди квартиру, а потом меня вызвали в Ленинград на беседу. Вроде хотели поощрить за помощь в поимке маньяка, но я отказался. Они не настаивали, так как не хотели афишировать нерасторопность милиции. Так думаю. После этого мне предложили продолжить учебу в Ленинграде и обещали поддержку в дальнейшем. Может чего разглядели во мне? Или Ксенофонтов постарался, признав родственника? Не знаю.
- В школе есть хор, наш вокальный коллектив и ансамбль музыкальных инструментов, - поясняет и наблюдает за моей реакцией.
Попытался откупиться, заплатив. Однако библиотекарша от денег отказалась, даже в тройном размере и с негодованием выгнала, потребовав равнозначную книгу на замену. «Чего ее возмутило?» - мысленно удивляюсь. Потом пришло понимание: «Циничным становлюсь. Деньги портят. Все пытаюсь перевести в денежный эквивалент, забывая о порядочности!» Надо подобрать дома или купить новую хорошую книгу для замены, чтобы загладить вину перед порядочным человеком.