Я медленно отвернулся от доски, осмотрел комнату. Камера наблюдения одна, и доска вне ее поля зрения. Поворачиваюсь спиной к камере, снимаю бумажку со знакомыми фото, другие бумажки чуть сдвигаю, чтобы не бросалось в глаза пустое место. Разыскной листок прячу в карман.
Ну да, я родился в Советском Союзе и паранойю всосал с молоком матери. Но лучше быть живым параноиком, чем мертвым оптимистом. Или полуживым заготовщиком-каменотесом…
– А если шантаж? Пригрозить, что документ спрятан в надежном месте, и если с нами что-то случится, его передадут журналистам?
– Какой на хрен должок, чего с тебя брать-то? Работа у меня такая. Собрались? Шагайте наверх.
Я молча посторонился и сделал приглашающий жест рукой. Запер дверь за вошедшим, кивнул на гостевое кресло и достал из серванта второй бокал. Так же молча набулькал туда вина и поставил перед посетителем. Мужик не стал кочевряжиться, потянул носом, потом отхлебнул.
И одним длинным движением перетек на палубу патрульного катера, изнутри которого шел дым и раздавались редкие выстрелы.