Пикап рыкнул, разгоняясь, и со скрипом покрышек вписался в узкую улицу. Метрах в пятидесяти впереди три молодых латиноса замерли в свете фар. У одного в руках был лом, у второго ножницы по металлу.
– Толку-то, если бы не вы двое. Я так глубоко упаковал автомат, что стрелять смог бы через полчаса, не раньше.
– Постараюсь вернуть в целости. Типа муха хоть и садилась, но ничего непристойного не совершила.
– Хочу детям купить, пусть играют. В моряков или космонавтов.
По всему выходило – я в тюрьме. Не успела эта мысль утвердиться в голове, как вспомнился бородатый анекдот советских времен, что просыпается Штирлиц в камере и уже готовится к допросу у Мюллера, а заходит обычный советский милиционер и говорит: «Ох, и нажрались же вы вчера, товарищ Тихонов!» Непритязательный этот юмор вызвал почему-то целую истерику. Несколько минут ржал как сумасшедший, чуть не описался. Понял, что действительно описаюсь, если сейчас же не доберусь до унитаза. Резко сел на кровати. В голове сразу закружилось, но удалось не упасть, справился. Медленно встал, стараясь не шевелить головой лишний раз, и аккуратно побрел в сторону двери. Облегчился, умылся, прополоскал рот. Этот подвиг отнял все силы. Вода в раковине отдавала хлоркой и была отвратительна на вкус.
– Влад, будь другом, сходи к Робби в комнатку, попробуй зайти с его компа. Пароль помнишь?