Я, не оглядываясь на отряд, побежал под прикрытием скал и темноты к деревне, жутко было идти туда, где слышался ожесточённый бой. Крики, выстрелы всё смешалось там, но мне надо было туда, в этом мире трибунал хуже смерти, если суд установит, что ты виновен, то не будет банального расстрела, о нет, на этот случай есть сила распада. Ты будешь висеть на столбе, наблюдая за тем, как твоя плоть распадается на атомы, и это длится часами, ощущение при этом не из радостных. Но и казнь - не главное наказание, позор, что упадёт на род и клан таков, что его не смыть десятилетиями. Но и полковник поставил себя под удар, и если трибунал решит, что нашей вины в неисполнении приказа нет, то он понесет всю ответственность, как за провал операции, так и за жизни умерших, выполняющих его приказ. Наш отряд не имел ни вооружения, ни оснащения для выполнения той задачи, которую на нас возложил штаб, парни просто умрут в своих легких бронниках, зайдя в этот кишлак, где из каждого окна может прилететь пуля. И это, не беря в расчёт владеющих, что охраняют того сектанта, которого должна уничтожить спецгруппа. Потому я и иду один, смогу – помогу, не смогу - так хоть видимость покажу, что сделал всё от меня зависящие, но я не собираюсь прикрываться телами бойцов из моего отряда. Они – мясо, и привыкли быть мясом, которым затыкают любую дырку владеющие, я не такой, их жизни для меня стоят ровно столько же, сколько и моя, а для других наши жизни ничего не стоят.