– Есть мнение, что таким образом можно было оторваться от врагов, захвативших замок. Выбраться наружу могли только те, кто знал секрет лабиринта, а враги оставались навечно заперты там, – подхватил Молинар, который, чувствуется, в юном возрасте исходил и излазил все подземные тоннели.
– Пришло время рассказать всем, – сказал он. – Дольше тянуть нельзя. Сейчас я объявлю общий сбор в центральном холле, спускайтесь туда.
…Одно из ранних воспоминаний: я стою у портрета пожилого господина. Уже потом я узнал, кто он и чем знаменит, а сейчас с холста на меня смотрит насупленное и не слишком симпатичное лицо: любоваться тут нечем. Отец спрашивает о чем-то, но я, поглощенный своими детскими фантазиями, отвечаю на его вопрос совсем не то, что он ожидает услышать.
Поднялась и на ощупь – свечу зажигать не хотелось – постаралась найти на полке шкафа блокнот и карандаш. Нашла, сжала в руке, обернулась и вздрогнула от неожиданности. Бабушкина шкатулка, стоящая на столе, светилась. Вернее, светилась не сама шкатулка, а что-то лежащее внутри ее – свет пробивался сквозь тонкую щель. Никогда прежде я ничего подобного не замечала. Завороженная, я взяла ее в руки. Попыталась заглянуть в замочную скважину, но она была слишком маленькая – ничего невозможно увидеть. Потрясла шкатулку в руке – внутри по-прежнему перекатывалось что-то небольшое.
– Ну, там я точно не собираюсь лазить по подземельям.
И вдруг почувствовала, как из рук выливаются бесцветные нити, совершенно прозрачные. Именно поэтому я их раньше и не видела, хотя пятая стихия все это время была во мне. Я не могла их разглядеть, как это было с другой магией, зато ясно ощущала. Прозрачные нити пронзили полиписа, не причиняя ему видимого вреда, но я вдруг поняла, что это чуждое, дикое существо полностью покорно мне. Бестия начала медленно вращаться вокруг своей оси, будто бы танцуя.