Я вынырнула из своей неги и сжала зубы, чтобы не ответить. И снова не послать этого собственника-дракона куда подальше. Он перевернулся на бок, подгреб меня под себя, сжал пальцы на ягодицах. Лизнул щеку.
— Ясно. Значит, звери каким-то образом выработали в себе способность чувствовать девственниц. Изумительный пример эволюции, надо же! — сипло пробормотала я. Сверр насмешливо улыбнулся. И погладил мои губы. Провел большим пальцем, не лаская, а будто желая ощутить их кожей. Его палец оказался шершавым. Желание разлилось внутри томительной негой, голова закружилась…
Он швырнул к моим ногам кусок железа, развернулся и вышел. Я медленно посмотрела вниз. На светлых досках лежала железная птица. Уродливый кривой гвоздь в ладонях ильха стал изящной чайкой…
— Нет! Ты никогда не вел себя так! Сколько их было, Сверр? Пленницы, местные… Тебе было наплевать! А сейчас? Ты забираешь ее из круга шатии, сажаешь за наш стол, бережешь! Да что с тобой?
— Еще как! — воскликнул подвижный, словно ртуть, Клин. — Осмотр ваших достопримечательностей очень утомляет!
К башне риара мы вернулись как раз к обеду, правда, самого риара я там снова не нашла. Сленга унеслась, а воины на мои вопросы лишь пожимали плечами. Так что я снова отправилась бродить по башне. Предание о перворожденных хёггах все еще звучало в моей голове — напевное, странное, завораживающее. Я почти видела их — драконов, рожденных фьордами. Созданий иной реальности и иных законов мироздания. Какова доля истины в этих сказаниях, я не знала, но у меня были иные доказательства правды.