— Это волшебно… Кажется, что весь мир для меня одной. Раскину руки и полечу, прямо в это сияние. Я никогда не ощущала… подобного!
— Послушай, я не хотела дурного. И я верну эту рубашку. Выстираю, выглажу и верну. Я взяла ее, потому что хотела свести пятно. В конце концов, это ты виноват в том, что оно там появилось!
Я издала какой-то невнятный звук. Знали бы они… Но следуя совету ректора, я умолчала о подробностях своей истории. Аделия Вельвет права, не стоит об этом распространяться. К случайникам всегда было настороженное и подозрительное отношение, а, чует мое сердце, мне и без этого хватит пренебрежения в стенах учебного заведения.
За своими переживаниями я совсем упустила из вида Томаса. Последнее время у нас не было времени на разговор. И еще он перестал ходить на материализацию. И если поначалу я объясняла это нежеланием светить фингалы перед Тензией, то вскоре засомневалась. А на мой вопрос Грейс удивленно подняла брови.
— Преподаватель Тензия Лебвест, — тихо и как-то по-особенному произнес Томас.
— Что вы делаете? Мои данные снимали при рождении, а потом в десять лет, как у каждого ребенка. У меня нет и никогда не было чар, зачем вы снова проверяете показатели?