— Ты сама сообщила, что неумеха, которая может что-нибудь испортить. — Вандерфилд потянулся к изящному столику, налил в пузатый бокал багровую жидкость, сделал глоток.
Фигура стоящего на краю парня сейчас тоже казалась каменной. Черные брюки, ботинки, короткая распахнутая куртка с серым мехом на воротнике. Белая рубашка. Ни шапки, ни теплых рукавиц, да и зачем они в мобиле? Светлые волосы серебрятся в свете месяца инеем. Четкий абрис профиля.
Я зависла на краю, судорожно кашляя. Воздух. Я дышу. Неужели я дышу?
— Ого! — восхитилась я. — Да ты просто варвар. Только держать надо двумя руками.
Задние ряды, и меня в том числе, преподаватель сегодня не трогал, но бдительности мы не теряли.
Я почти видел, как презрительно сморщила бы совершенный носик моя мать, узнай она об этом, или как разочарованно посмотрел бы отец. Вопиющее бесчинство.