Однокурсник глянул косо и выдавил кривую улыбку, больше похожую на оскал.
Я положила в рот кусочек сыра и принялась сосредоточенно жевать, что бы не отвечать. По хребту полз холодок понимания. Это что же получается? Значит, в комнате Вандерфилда Ривз усилил желание, которое уже было во мне? Аппетит пропал напрочь. Что за чушь? Я не могла испытывать желание раздеться перед богатенькими аристократишками. Я не могла испытывать жар и чувственное удовольствие. Я просто не могла. Это все чужое, навязанное!
Ривз понимающе хмыкнул, несколько старшекурсников одобрительно подняли два пальца, другие ухмыльнулись. Девушки отворачивались, в глазах некоторых я увидела сочувствие.
— Топчешься на месте… Ясно. Вставай, Аддерли.
Я попятилась и наткнулась спиной на тело Вандерфилда. Отскочила от него, как ошпаренная.
Я уже хотела улыбнуться, но задумалась. И вспомнила рассказы дяди. Хотя он редко говорил о прорыве пятнадцатилетней давности, ведь именно после нашествия в дяде поселилась болезнь. Но смутное воспоминание заставило меня напрячься.