Уважения ко мне у старика ни на грош, понятно.
Бум. Бухнулись страницы, раскрывая фолиант почти в конце.
Я опасливо повиновалась и вскрикнула, когда часть глянцевой столешницы смолой потянулась вверх и обхватила мою ладонь, запястье, локоть….
— Ну, приступим! — подбодрила я себя, поднимая с пола моток ниток. Закрыла глаза, как учила госпожа Лебвест, прислушалась к себе. Услышала недовольное урчание в животе. Вряд ли это можно отнести к «отклику на свой материал». На глине урчание усилилось, на бронзе стало заглушать голос разума и желание обучаться.
«Конечно, нет. В. не связывается с такими, как мы. Никогда. Неприкосновенные нас презирают. Но…»
Я несмело перешагнула бортик, стеклянные стены тихо сомкнулись, отрезая нас от мира.