Шла, ругая себя. И зачем только поехала? Зачем? И не хотелось признаваться, что в момент, когда арену заволокло дымом, я жутко, до дрожи, до испарины и выпрыгивающего из клетки ребер сердца… испугалась. За Эша.
И надо признаться, мне это нравилось. Форма уровняла меня с остальными, волшебным образом позволила быть частью ВСА.
Вандерфилд наклонил голову. И сухие губы коснулись моего виска.
Пустышка дернулась, оттолкнула меня и метнулась в ванную комнату.
— Совсем не выспалась, — пожаловалась Шелли, разлепляя глаза, и заныла: –
Я изумленно глянула на Брин. Она что, шутит? Но та и не думала смеяться, круглое лицо было серьезным и расстроенным.