Куприянов вернулся в сопровождении двух подручных-крепышей. Они вели кого-то, одетого в пеньюар и с мешком на голове.
— Ну, и как мы доставим ее в монастырь? — словно услышав мои мысли, прогудел монах.
— Храни тя Господь, Игнат Дормидонтович, — донеслось мне в спину.
— У меня есть приказ. — Явно сумевший взять себя в руки капитан протянул мне какую-то бумажку. Да еще и позволил себе торжествующую улыбочку.
Мне оставалось лишь сокрушенно покачать головой.
О, а теперь она еще и задымилась! Кто бы сказал, по какой причине.