Поскольку он недоумённо таращится на рюмку в своей ладони, забираю последнюю у него из руки и ставлю на своём краю стола, далеко от него, чтобы не мог достать. Сюда же перемещаю и графин.
— На других я и сейчас могу, это не на себе корячиться, — недовольно проворчал Виктор в ответ.
— Тебе не всё ли равно? — сварливо проворчал русский со своего места. — Или ты в этом что-то понимаешь?
— А мы можем продолжить в допросной? — будь Щукин фокстерьером, сейчас точно вилял бы хвостом и припадал на задние лапы. — Не тут? — он повёл рукой вокруг себя.
Лицо моего друга Хвана тут же вытягивается, но сказать он ничего не успевает: дед нажимает на спуск.
— Ты получил от Молний заказ. Этот заказ принял. Но не смог выполнить, раз я до сих пор живой, согласен?