— Кто? А кто надо у меня сосед! Когда тебя твое же начальство продерет в одно неприличное к упоминанию в культурном обществе, особенно женском, но каждому живому человеческому организму необходимое место с крупным кварцевым песочком, тогда и узнаешь. Прямо этим местом сразу и почувствуешь. Потом до-олго сидеть без стона и горьких слез не сможешь. В туалет каждый раз будешь ходить с таким же удовольствием, как Достоевский на каторгу.
И они пошли. На одном из рубежей охраны капитан получил обратно в кобуру свой служебный пистолет. Доставившая их сюда легковая машина стояла у подъезда. Один из крепышей-автоматчиков вышел наружу и пропустил на заднее сиденье Алексея Валентиновича. После проверки кремлевской охраной, выехали на Красную площадь и, мелко дрожа черным блестящим корпусом на булыжной мостовой, покатили по еще пустой просыпающейся столице.
— Логично. Я мог бы и сам догадаться. Туплю. Наверное, от голода. Пошли — поужинаем.
— На последнем допросе у Веселенького, когда он в очередной раз настоятельно убеждал меня сознаться в шпионаже на пользу Германии, я ему пообещал, что он в карцере пробудет в два раза больше времени, чем я.
— Бритвой по глазам не чикнул, шашкой не рубанул, — подхватил перечисление Алексей Валентинович. — Так вот, Татьяна, отвечая на ваш вопрос, должен резюмировать: вы до опупения обаятельная женщина. Я бы с превеликим удовольствием в свою очередь вас потрогал. И спящую, и не спящую. Но, видите ли, в чем дело… — он смущенно опустил глаза и слегка помялся, — тут такая закавыка нестандартная… Не уверен, что вам бы это понравилось… Я бы вас потрогал не как мужчина, а как женщина-подружка… Я ведь гомосексуалист…
— Понравилось? Размечтался. Пока нет. Специалист-радиотехник к тебе приехал. Пообщаешься.