— Есть, — капитан позвонил по телефону и распорядился.
— Товарищ Сталин не поверил таким предупреждениям?
Тяжелая дверь захлопнулась, проскрежетал металлом запираемый замок, отсекая свободу. Алексей Валентинович остановился на пороге: спертая едкая вонь давно не мытых мужских тел и не стираной одежды вперемешку с запахом параши, кишечными газами и скуренным табаком; вдоль стен двухэтажные деревянные нары забитые горемычными постояльцами; длинный засаленный стол посередине и узкие лавки по его бокам; на лавках тоже скученные люди; справа у входа за невысоким барьерчиком — параша; напротив двери — зарешеченное окошко с «намордником» снаружи.
— Сань, перестань, — стала убирать его нахальные руки полусонная Клава, еще не успев открыть глаза. — Я так на работу опоздаю. Потерпи до вечера. А вообще, — распахнула она свои синие глазищи, ночью было что-то! Мне, Санечка, еще никогда так не было. Ты извини, но мне даже такая мысль постыдная ночью в голову приходила, что, мол, твоя потеря памяти имеет и оч-чень даже приятную сторону…
— Да что вы тут нам рассказываете? — перебила едко пахнущая потом и давно не стиранной одеждой толстуха, — всем известно: напрасно у нас никого не арестовывают. Раз забрали — значит, враг. Говорят: шпион германский. Наши органы никогда не ошибаются.
— Сержант, успокойся, — невозмутимым тоном попросил Алексей Валентинович, не опуская рук. — Давай, поговорим без эмоций. Мордобой тебе не поможет. Да я его и не боюсь. Выслушай сперва. Это может быть и в твоих интересах.