— Да, — хмуро кивнул Сергей. — Они хотят, чтобы мы оставили в комнате все, что там сейчас находится, включая столовую посуду, книги и одежду.
Служивый взвел большим пальцем курок, чуть повернул дуло нагана влево, и вторая пуля едва не оцарапала второе ухо надоедливого говорливого подследственного. Третьего выстрела Алексей Валентинович ждать не стал и, матерясь про себя, растянулся на полу в требуемой позе. У него за спиной писарь-стрелок прошел к двери и, поклацав, открыл замок. Лежать на прохладном полу пришлось недолго. Приближающийся тяжелый топот сапог в коридоре; ударом отброшенная к стене загудевшая дверь; ворвавшаяся толпа возбужденных мужиков; хриплые матюки; холод широкого ствола (ППД?) больно прижатого к спине; тесные наручники, туго и больно стянувшие запястья сзади.
— Добрый день, — осторожно, боясь опять нарваться на грубость, поздоровался Алексей Валентинович, — можно?
— Вы знаете, товарищ лейтенант, кое-что, я все-таки помню. Помню, что живу в Харькове, в Советском Союзе. Что у нас социализм. Что наш вождь и учитель — товарищ Сталин. Что была Великая Октябрьская Социалистическая революция в семнадцатом году… А вот, как я сейчас живу? Как в школе учился?… И вообще свое детство — пустота полная…
— На какую тему спеть? — спросил майора. — Заказывайте. Будем считать, что я лабух в ресторане. Не знаю, сейчас так у вас говорят?
— Ну, Миша, у меня просто нет слов, — Алексей подошел и крепко, хотя и контролируя свои силы, пожал ему руку.