— А почему бы и нет? Вы же шли к нему. Почему именно к нему?
— Конец восемнадцатого века… Год примерно 1780. Точнее не помню.
— Руки на колени! — заорал он, противно брызгая слюной. — Не сопротивляться следствию!
«Ладно, — решил Алексей Валентинович, — сейчас спорить бесполезно. Этот гэбист действительно много имеет права не знать, из того, что в моем письме. Не его это уровень. А то, что было в общем доступе, он может не помнить, не обратить внимания. Пусть проверит и сам убедится, что я очень многое знал заранее. К тому же, в ближайшие дни наступят следующие события, о которых я тоже заранее сообщил. Подождем. Я знал на что иду».
— Присаживайтесь, не стесняйтесь, — закончив наблюдение, за локоть подвел его Иосиф Виссарионович к простому стулу у стола. Сам же неслышно вернулся, как крадущийся за жертвой усатый тигр, на свое место.
— Ладно, — неожиданно быстро спустил пар Веселенький, достал из кармана галифе большой носовой платок, обтер свои натруженные испачканные чужой кулачки и возвратился на свое место. — Давай, контра фашистская, поговорим.