Едим молча, все без аппетита. Так же молча расходимся. Дежурство у нас по очереди, посуду мыть как раз мне. Таня остается со мной.
Выхожу вместе с ним в приемную. В смысле в первую комнату. Там уже сидит второй клиент — мужчина чуть моложе этого. Подождав пока запишет судью на второе посещение, спрашиваю.
Через час начинаем прием. Настя в белом халатике, моем из которого вырос. А как вы думали, я давно в таком виде работаю. На голову ей откопали мамину косынку. Очередь я установил как обычно — по возрасту. От меньших — к старшим. Заходят первые — женщина с мальчиком лет пяти. Настя приглашает женщину к столу, записывает данные, я смотрю мальчика. Кожа от шеи до низа живота обожжена, местами гноится. Слышу краем уха, как женщина рассказывает, что месяц назад опрокинул на себя кастрюлю с кипящей водой. Лечат, лечат, а толку нет. Кожа дело привычное, прошу мать ожидать в приемной (в смысле на лавочке во дворе) и приступаю. По сантиметру, медленно кожа возвращает свой естественный цвет, потратил больше часа. Такими темпами до утра не успеем.
С оставшимися врачами обсуждаем, как ускорить процесс лечения. Кроме как мне не спать совсем, на ум ничего не приходит. Предложение невропатолога не брать тяжелых больных поддержки не получило. Да и финансово нецелесообразно. Так ничего и не придумав распускаю народ по местам.
— Зая, у меня к тебе разговор. Серьезный.
— Марк, тебя особо предупреждаю, в школе никаких экспериментов. Еще никто не знает? Вот чтобы и не знали. А то придется на домашнее обучение переводить. Понял?