Одна пришла. Прикид прошлый, но явно блузку поменяла с прошлого раза, а всё остальное, включая причёску, у моей собеседницы осталось прежним.
Всё когда-нибудь кончается. Закончилась и уборка с перестановкой мебели, и только спецы по дверям ещё копаются с их установкой, но, по ходу дела, у них всё идёт к логическому завершению.
— Твой отец с Мишей каждый месяц мне выплачивали по пятьдесят тысяч. Не мне, конечно, а детдому. Я раньше об этих деньгах и не подозревала даже. Ими директор по своему усмотрению распоряжалась, как хотела. Отец твой погиб, прими мои искренние соболезнования, и друг его, Миша, определил тебе ежемесячное пособие в размере ста тысяч. Я разговаривала с Иннокентием Карловичем и знаю об условиях по тратам этой сотни. Но, как заверил меня адвокат Миши, все деньги идут только на благо интерната и школы. Так?
Она и к своим обязанностям так же относилась, так сказать, отбывала номер. Пощупала пульс. Сказала открыть рот. Спросила про самочувствие…
— Какие? — спросил я. — И насчёт рано — не забывай, куда ты звонишь. Это больница, Саня, тут никто никогда никуда не торопится, и спать можно сколько получится — во сне быстрее выздоравливают.
— А этот, что в шортах, он тебе кто? — задал вопрос Вовка.