Тяжело вздыхаю, но наглеть при этом не перестаю.
Грустно вздыхает. Опять молчим. Комарьё, хоть рядом и растительности почти, нет один песок, грызёт, практически, не переставая. Я тут же Сирию вспомнил. Вот где кайф, но там другие сложности, иногда несовместимые с жизнью, хотя песка тоже хватает.
— Тут тебе ещё Александр Данилович просил летнюю обувку прикупить, — говорит отчего-то застеснявшийся Петро. — У меня братан твоего возраста, так он всё лето в шлёпанцах, типа римлянок ходит. Они без носков носятся, но, честно, класс. И ноги дышат, и обувать их легко. Вот и тебе я такие же прикупил. Кроссы у тебя, я помню, уже есть, а эти так, на повседневное ношение подойдут.
— Меняет! — опять возглас со стороны нашего главного футболиста. — Ты, Дэса, говорил что-то про рабство. Что ты имел в виду?
Хлопает по плечу и, развернувшись, парни, подхватив под руки своих зазноб, взяли направление к близлежащей автобусной остановке, хотя спокойно могут и на трамвае уехать. Остановки смежные. Пассажирам очень удобно.
Явно и на пиво рассчитывает, но за это можно мне и по голове получить от дежурного врача.