Потянулась. Левой рукой нежно ладошкой провела у меня по щеке. И сама губами дотронулась до краешка моего рта.
Всё, больше меня здесь ничего не задерживает. Сейчас пробежимся по магазинам, заскочим в парикмахерскую и вперёд, в отрыв. Саня и так уже телефон свой отключил и пользуется моей трубкой.
— А, давай! За жизнь! — улыбнулась она, а по приёмнику Любэ крутят, с их шлягером. «Давай за жизнь…», во как попало то! Выпили молча. Её не смущает, что пьёт вино с несовершеннолетним. Меня не смущают ее почти голые коленки, и что она своей большой грудью буквально вжалась мне под бочок. Я аккуратно приобнял её за талию. Помолчали.
— Понял. — Поднялся на ноги, улыбающийся, довольный разговором боров.
Утро следующего дня встретило меня неласково, в виде брюзжания деда Макара. Как же он мне уже осточертел!
Предложил по новой ломать, хоть и не сейчас, а через, скажем, полгода, когда окрепну, но я отказался. Постараюсь сам себя вытянуть, время, как я уже говорил, ещё есть.