– Я всю жизнь их нормально харил, – сказал Юра. – Что я, не помню, что ли? Зачем бы я тогда вообще этим занимался? А теперь даже поебаться нельзя. Потому что этого «поебаться» нигде больше нет.
Она опять стала поглаживать невидимую киску правой ладонью, и господин Федор медленно пополз к ней на коленях.
– Ой, там сложная хуйня… Я даже примерно не вспомню. Но я однозначно понял, что нам не светит.
Один раз утром она зашла в ванную, глянула на себя в зеркало и начала на автопилоте подщипывать брови.
Мы собрались в бильярдной у Рината, как в прошлый раз. И да, опять разнюхались – но если в прошлый раз это было излишеством и свинством, то теперь, после исхода лысых, в этом появилась серьезная медицинская необходимость.
– Объяснили, что мне обязательно белую ослицу надо трахнуть. Якобы у меня такой центральный скрипт с детства и без этого настоящего удовлетворения от жизни не будет никогда. И так убедительно аргументировали… Кинофрагменты показали с Вуди Алленом, где он с овцой в кровати лежит. Говорили, для западного интеллектуала сегодня обычное дело. Если дрочить не хочет.