– Это легко поправить, – сказала Кларисса. – Измени себя, и обстоятельства изменятся тоже.
– «Помпейский поцелуй». С него все и началось.
Это было как движение карандаша по ленте Мебиуса – грифель видит, что он все дальше и дальше от линии склейки, и можно не только измерить это расстояние в точнейших миллиметрах, но и вычислить, когда началось путешествие. Но чем дальше грифель уползает от склейки, тем он становится к ней ближе, а потом – совершенно неожиданно – вдруг опять оказывается на ней вместе со всеми своими измерениями и вычислениями. Грифель этого не ожидает, потому что все время глядит назад, в прошлое.
Таня засмеялась. Ей нравился подход подруги. Даже очень.
– А как я узнаю, что все зажило? По каким признакам?
Стихи напомнили ей о тревогах юности. Кажется, это был сюжет из девяностых: кого-то в шестисотом мерсе вот-вот собирались грохнуть, но он пока был не в курсах, что его тачила уже въехала в долину Смерти…