Воздух вдруг сделался чем-то вроде пенопласта – стал твердым и неприятно скрипучим. Кое-как Таня выдохнула и вдохнула.
В ней не будет ничего иного. Никакого величия духа, никаких равнин счастья, никаких бездн отчаяния, о которых талдычит классика. А только вот это же самое перетекание обломков одной распадающейся секунды в другую.
Игуана оказалась приятной латиноамериканской дамой в длинном красном платье. У нее было дрябловатое и словно бы покрытое чешуйками пудры лицо, карминовые губы и лиловые веки. Бровей Таня почему-то никак не могла рассмотреть.
И Юра показал кому-то в пространстве короткий и напряженно выгнутый волосатый фингер.
Таня попробовала расслабиться в искусственной аэрофлотовской тьме. Это удалось – и целую минуту она провела в блаженном безмыслии.