Я и пяти километров не проехал от холма, как в кузове застучали. До кабины не добраться, тент мешал, так, видимо, прикладами по кузову долбили. Быстро осмотревшись, ни спереди, ни сзади никого не было, чтобы тревогу поднимать, поэтому я притормозил, останавливаясь. Оказалось, офицер-летун, утолив голод и жажду, решил в кабину перебраться и так привлёк моё внимание. Ага, как будто тут место ему было. Но тот спустил чемодан на пол под ноги и вполне нормально устроился. Хотел и ранец спустить, но я не дал. Зарядное устройство, прежде чем выехать, я разобрал и со всеми другими амулетами убрал в ранец, так что если что, хватать нужно первым делом его. Как говорится, выносить первым при пожаре.
– Здравствуйте, Андрей Павлович. Это Корней.
Всё же не выдержал я на третий день такой скачки, преодолев за это время без малого четыре сотни километров, чуть не запалив коней. На второй день ночёвки в трактире я прогулялся до почтовой станции, где можно получать сменных лошадей и передвигаться фактически без остановки дальше, преодолевая за световой день до четырёхсот километров. Оказалось, была такая услуга частным лицам, очень недешёвая, но она была. Продал бы Рыжего с вьючной, и на государственных лошадях успел бы к приёму студентов. Но не повезло, похоже, у государства, в котором я сейчас находился, были претензии к соседям, так что посыльные носились туда-сюда, и лошадей попусту не было. Между прочим, они скупали хороших верховых у населения, был небольшой недобор. Вот я так понял, что придётся прибегнуть к резервному плану. Правда, следующий день тоже провёл в скачке, мне не давали нормальную цену за лошадей, но ночь я провёл в небольшом городке, где на следующее утро продал лошадей и часть ненужного имущества. Например, мечи и снаряжение трёх воинов. Часть оружия замагичено. До этого я скрывал его в мешках, почистив и смазав маслом. А тут продал перекупщику на рынке. Цену получил куда большую, если бы где в другом месте предлагал, да и следы затёр, теперь их не отследят. Вот такие дела, под вечер прибыл в город, наутро четвёртого дня всё продал, оставив минимум вещей, в основном то, с чем я прибыл с Земли, и немного продовольствия, а к обеду, наняв коляску, покинул город и отправился к крупному лесному массиву, что находился не так и далеко.
Пулемёт стоял на сиденье не очень надёжно, любой толчок и тот завалится, тем более задняя ножка могла вот-вот соскользнуть с сидушки, значит, его нужно как-то закрепить и очень надёжно. Среди чересседельных сумок одного из коней я видел верёвку, не самую толстую, но связка была. Сходив, убедился, что всё так и есть. Вот нарезав её кусками, я и скрепил треногу, саму треногу, а не пулемёт, мне нужно, чтобы тот свободно вращался на ней. Проверил, теперь конструкция была надёжной, крепко стоял, я достал первый из чемоданов, решив осмотреть его. Мне хотя бы рубаху, сгорю я так мигом с голым торсом, пока только шляпа спасала, поля широкие, но всё же некоторые неприятные ощущения на коже имелись, тянуло, значит, не уберегся, получил ожоги. Я вообще к загару хорошо восприимчив, легко загорал до бронзового цвета, но предпочитал так долго под солнцем без одежды всё же не бывать. Здесь это вынужденно было.
Ну да ладно, чужое проникновение на территорию Академии это не моё дело, пусть охрана беспокоится. Я же, морщась, изредка массируя виски на ходу, голова разболелась, направился было к дому мастера Базея, надо порадовать старика тем, что его ученик сдал все экзамены за первый курс только с отличными оценками, самыми высшими баллами, однако идти никуда не пришлось. Оба старичка, сам мастер Базей и его лучший друг мастер Натан, сидели в коляске, принадлежавшей мастеру Базею, и радостно махали мне руками, подзывая. Не утерпели всё-таки, сами прикатили, чтобы узнать результаты. Тем более с высшими баллами старался я не просто так, у кого лучшие показатели, тот сам выбирает, куда поедет на практику. Я уже выбрал, но, как оказалось, зря. Судьба сделала новый поворот в моей жизни, и я только зло играл скулами и морщился, массируя виски. Головная боль это следствие трёх бессонных ночей подготовок к экзаменам, а не причина моего дурного настроения.
Догнав замедляющего ход коня, я запрыгнул за всадником, тот ещё был жив, слегка подёргивался в агонии, и, перехватив поводья, стал настёгивать коня, дополнительно ударяя грязными пятками по бокам. Так что мы почти сразу взяли в галоп, уносясь в степь. Кстати, в противоположную сторону той, куда унеслась Наёми и ещё с пяток сбежавших рабов. Не все вступали в бой, как наёмники.