Половой еще раз повернулся к канареечному господину, еле заметно пожал плечами и крутанул пальцами у виска. Тот гневно наморщился и опять кивнул головой.
Секунду мне казалось, что я балансирую на каком-то пороге, а потом я ощутил тяжелую пьяную тупость. Мысли вдруг стали даваться мне очень тяжело.
Первых моих слов никто не услышал, но к концу этой фразы шум стих настолько, что стало слышно жужжание мух, в изобилии летавших над рядами.
Тимур Тимурович наклонился над телефоном и нажал какую-то кнопку.
– Понятно. Вы, позвольте спросить, из какой психиатрической больницы сбежали?
– Хорошо, – сказал Володин. – Значит, стрелку, да? А потом? Пусть Колян скажет.