Не обращая на меня внимания, он прошел к письменному столу, выдвинув ящик, вытащил тяжелый замшевый мешочек и протянул его мне.
– Мне пришлось просидеть там месяц, пережидая, пока прекратится погоня, которую наверняка отправили за мной, не обнаружив в замке. Потом по тайному ходу выбрался наружу, шел пешком через всю страну. Мне позднее люди рассказали. Для всех – графиня Альенда наложила на себя руки от горя по безвременно почившему супругу, – тут меня передернуло нервной дрожью. – А наследником всего состояния и титула стал Гаспар, единственный выживший отпрыск графа, его старший сын, незаконнорожденный, но признанный.
Поправив вуаль шляпы и убедившись, что подаренный когда-то магичкой защитный перстень-амулет на пальце, я с помощью господина Жаника спустилась с брички и пошла к питейному заведению. Он пытался напроситься со мной, но я не разрешила. Не стоит шокировать прислугу сверх меры. Для них леди – это что-то такое неземное, церемонное и благопристойное до зубовного скрежета. А мои манеры остались на дорогах и тропинках Дагры, на трактах Дагарры и Лицинии. Я могла теперь общаться и с нищими, и с бродягами, и со шлюхами, и с ворами и душегубцами. Они тоже люди, ну или не совсем люди в этой, иной реальности, но суть от этого не меняется. И всегда можно договориться, если знать, как вести беседу.
И мы пошли… Мужчины вдвоем помогли мне пробраться в уже груженный рулонами сукна фургон. Молча, даже не переругиваясь, они соорудили в середине узкую длинную нору, велели мне в нее улечься. Еще повозились и притулили у меня в ногах сумку.
И уже никогда не придет… А может, не было у нее и этой недели. Наверное, как она и говорила, Гаспар подстроил всё так, словно она наложила на себя руки от горя или «случайно» упала с лестницы.