— Ты где был? Что так долго? Когда танец будет? — посыпались вопросы.
— Сама виновата, — не отвечаю на вопрос, вспоминая ее сокрушенный плачь.
Нет палисадников только напротив окон общих кухонь. Между бараками натянуты веревки для сушки белья жильцами. Сломанные детские качели из уголка и бугор песочницы под снегом — забота о детях от завода.
У бабушки снова заваливаюсь на свою кровать с гитарой. Но постепенно глаза слипаются. Последнее, что слышу — непрекращающийся за стеной бубнеж родителей.
— А я свою бабулю вспомнил. Уже умерла. Сколько от меня вынесла, а сейчас не хватает.
— Прошу прощение за опоздание, разрешите присутствовать? (Вот опять привычка из будущей армейской службы «разрешите»). Так и буду постоянно палиться. Надо повнимательнее следить за «базаром».