— Паша, у меня есть несколько готовых песен. Одну из них, я готов предложить вашему ансамблю, можешь от своего имени. Только надо составить партитуру на них.
— Я, наверное, кажусь тебе развратной? — пошевелилась Маринка у меня на коленях и попыталась подсунуть платье под мои руки, лежащие на ее ножках.
Во время моего монолога Соломоныч пытался сохранять невозмутимый и доброжелательный вид, но чувство досады, растерянности, неуверенности иногда проскальзывали на лице. (Все-таки, выбила его из привычной колеи эта икона). На мой вопрос он непроизвольно кивнул, и опять смутился.
— Не понял, что за наезды? А кто выступил с инициативой? Где была сама Танька? Почему сейчас не хотят вступить в проект? Достоинство боятся уронить? Готовиться к чему? — мысленно удивляюсь и возмущаюсь.
— А за сколько можно продать? — встрепенулась. Тема денег ей близка.
— Это за два с половиной часа. Если два рубля в час мало, скажи.