– Да какой же я бард! – взвыла Ольга. – Я же ничего не умею!
– Ой, Гриша, – сочувственно покачала головой добрейшая Мама Хая, – таки я вижу, ты в полном дерьме? Это все правда, что тут говорили? Что наши же сотрудники организовали себе банду в собственном агентстве и переправляли нелегально сырье и продовольствие? И ты в этом участвовал? Потому и пришел пешком, подозревал, что т-перемещения отслеживаются?
– Ага, – с обидой в голосе добавил Орландо, – и в свете своих представлений о том, что лучше для тебя, ты без зазрения совести роняешь ниже плинтуса мой королевский авторитет, по которому и так только самые ленивые еще не потоптались…
– Торо, я обязательно навещу тебя и спрошу совета, – пообещал Кантор, рассматривая вечернее небо, мрачно-сизое, без малейшего намека на солнце или луну (по цвету неба невозможно было определить, которое же светило там сейчас должно быть). – Но не сейчас. Жаль тебя разочаровывать, я вышел всего лишь подышать свежим воздухом, и ничего более. Впрочем, если ты так уж настроен поработать… один вопрос все же есть.
Неподдельный ужас, прозвучавший в этих бредовых рассуждениях, вызвал у его величества серьезное беспокойство. Либо придворная дама малость тронулась рассудком после нескольких потрясений подряд, либо, что еще хуже, ее память действительно пострадала. Только не «загадочным образом», а самым прозаическим.
– Нет, – коротко ответил Амарго, не вдаваясь в подробности.