– На севере на заставах служат мужики-простолюдины. Я когда к ним попал, чуть было не сломался. У них принято так себя вести, а я думал, это они меня так презирают, – Людвиг хмыкнул, и его лица коснулась едва заметная улыбка. – Как попадаешь на заставу в ученье – все тебя за человека не считают. Зовут «мясом», «криворуким», или еще какой бранью. Есть со всеми в зале нельзя, спишь в казарме, только если место свободное есть. Если патруль вернулся, то и на улице спать приходилось. С тобой даже не разговаривают, словно нет тебя. Но когда ты «шаг» сдаешь наставнику и «стену», тебя словно в «свои» принимают. И место тебе в столовой уступят, и с места в казарме не скинут, и разговаривают, подбадривают, объясняют, если не так делаешь. Словно ты не ты был, а как сдал наставнику «шаг» и «стену» – взял и появился.