Ольга вдруг засмеялась. У нее был очень хороший смех, как говорили во времена моего детства — «как серебряные колокольчики». Понятия не имею, как звучат серебряные колокольчики, но смех, повторюсь, был очень приятным, так смеялись положительные героини-комсомолки в фильмах 60-х годов. Тем большим был диссонанс со словами, которые прозвучали, когда Ольга отсмеялась.
— И поэтому вам нужно сделать одну необременительную вещь — построиться в шеренгу. Вы же хотите получить ответ на вопрос, а не скандал устроить? Так ведь?
— Вот всем вы, девки, хороши! — вздохнула Семеновна. — Только память у вас девичья.
— Кстати, о катаклизмах. — влез в разговор я. — А кто-нибудь в курсе, как там у нас вообще с соперниками? Никто еще не выбыл?
— Да погоди ты! Тарас — обезьян, Ольга — свинка, Танька — демон… А мы с Патриком кто?
Большинство, конечно же, пели «секретовскую» версию, я, как олдскульный рок-н-рольщик голосил изначальную, «зоопарковскую», но в целом это было очень круто. Нас реально вштырило, и в конце второго куплета мы являли собой живую иллюстрацию знаменитой фразы «и разбойники пустились в пляс».