— Да-да-да, — закивал Митрич. — И будешь баобабом тыщу лет пока помрешь. Прикольно. То есть мы, получается, все четверо свою жизнь уже прожили? А все, что сверху шестидесяти лет, оно как считается?
— Так, эта… Того… — засуетился Цитамол, смущенный оказанным ему вниманием.
— Ну да неважно. Факт тот, что первым двенадцати пришедшим животным Будда выдал по году, и с тех пор в восточноазиатских странах существует двенадцатилетний цикл, начинающийся обманщицей Крысой (или Мышью) и заканчивающийся ленивой Свиньей.
— Так что мне его — целовать и облизывать надо было? — Ольга взвилась разъяренной тигрицей. — Что ты вообще знаешь про гормональные заскоки, ты, блин, девственник лопоухий! Вообще, капец, конечно — на потоке две сотни нормальных парней, и только у нас в команде — два главных клоуна курса, на которых ни одна нормальная девчонка ни разу не посмотрела! И они еще меня будут учить, как мне личную жизнь строить. Вааще гон какой-то, застрелиться проще, блин!
— Слушайте, я уже ничего не понимаю, — признался я. — Кто подсуживает? Кому подсуживают? Нам? «Светлякам»? «Крабам»? Судя по вашим словам — и тем, и другим, и третьим. Что-то у меня уже все в голове перемешалось.
— Мне это все тоже не нравится, но по другому поводу — включилась в беседу Сергеевна. — У вас нет ощущения, что нас «ведут»?