— Тридцать семь рублей пятьдесят… Да черт с вами — семьдесят копеек! Больше вам никто не даст, мамой клянусь! Соглашайтесь, демоны, до конца нашей акции осталось ровно тридцать секунд! Дальше будет дешевле. Ну что — по рукам?
— Ну, давайте сейчас наш колдун убьет меня. Или лучше пусть вон та красивая девушка, — я кивнул на зардевшуюся Татьяну, — зарубит меня мечом, ради разнообразия впечатлений. Потом еще кого-нибудь. И будем так поступать, пока вы, наконец, не поверите — гибель в вашем мире это неприятная, но не фатальная для нас вещь.
— Митя, не растекайся мыслью по древу, время… — напомнил Митрич.
— А что родители, что они могут? — махнул рукой Константин Сергеевич. — Отец теперь даже не «сбитый летчик», а практически прокаженный. Сколько я понимаю, они сейчас ежедневно наблюдают эпическую картину «Крысы спешно бегут с корабля, отталкивая друг друга». Мать приезжала, рыдала у меня на плече в кабинете директора, умоляла дать дочери закончить и получить диплом. Мало ли, мол, как потом сложится, а диплом «Лиги…» — это всегда диплом «Лиги…». Проблема еще и в том, что наш виртуальный мирок — всего лишь зеркальное отражение реального мира, всей-то и разницы, что у нас «сбитым летчиком» стала Татьяна.
Тарас внимательно посмотрел на посох, а потом, еще более внимательно — на его практически бывшего уже владельца.
— Правильно понимаешь! — подтвердил Митрич, озирающийся вокруг.