Я влил в себя остатки кьянти, поднялся с кресла и поставил пустой стакан на край столешницы.
– Сможете, голубчик! Сможете, да. И не спорьте! Я дам вам чудных капель…
Я лишь покачал головой и протянул поэту свой пистолет с глушителем. Тот немного поколебался, но все же отказываться от бесшумного оружия не стал.
Стул слегка качнулся назад, и я поднялся на ноги, а барон взялся за нож и вилку.
Раздались два коротких гудка, вагон дрогнул, и состав вполз в тоннель, а там резво покатил вперед, все набирая и набирая ход. Вагон начал раскачиваться, показалось даже, что вот-вот – и он сойдет с рельсов, но никто из моих попутчиков обеспокоенности не выказал. В окнах замелькали яркие пятна фонарей.
Из приткнувшейся к печной трубе будки послышалось курлыканье, я пригнулся, чтобы не маячить над коньком, и перебежал дальше. Крыши лишь несведущему человеку представляются безлюдными, на деле сюда поднимаются отнюдь не одни только трубочисты. Ходят к птицам голубятники, меняют черепицу кровельщики, вывешивают на чердаках стираное белье домохозяйки. Да те же вездесущие мальчишки чего стоят!