Где была такая возможность, я опирался на заборы и стены домов. Попутно заправил сорочку в брюки, а вот застегнуть ее уже не получилось: пальцы потеряли чувствительность и толком не гнулись.
– Что-то не так? – встревожилась Ольга. – Расстроился, что я вытащила тебя из малинника?
О чем кричал вчера безумец? Почему он вбил себе в голову, что встречал меня раньше? И стоит ли искать логику в словах сумасшедшего? Пожалуй, что нет.
Взлетев по ступенькам, я лихорадочно заколотил молоточком, и дверь сразу распахнулась, но ее проем оказался полностью перегорожен массивной фигурой вышибалы. Бритая наголо голова громилы блестела от восковой мази, под сплющенным носом чернели щеголевато закрученные усы, а грудная клетка больше напоминала бочонок; пиджак легонько потрескивал при каждом движении охранника. Некогда он выступал цирковым борцом, да и сейчас формы не растерял, выглядел мощным и грозным.
Часы пробили девять, затем десять. Опустела одна бутыль с кровью, ее сменила другая. В лицо Софи вернулись краски, дыхание успокоилось и стало медленным и глубоким. Она будто расслабилась и стала не такой зажатой.
– Не каждый день просыпаешься в одной постели с мертвой девушкой, – ответил я и приложился к бокалу.